Все войны похожи одна на другую: это не аккуратные стрелки на картах, не соревнование в героизме. Война — это растерянные люди: грязные, потные, задыхающиеся и истекающие кровью.

Поблизости, пытаясь слабеющей рукой вытащить из живота дротик, корчился худощавый смуглолицый юноша — пращник-карфагенянин. Но сидевший рядом с ним коренастый римский крестьянин не обращал на него никакого внимания, недоуменно уставившись на обрубок своей руки.

Над полем, борясь с ветром, кружили вороны. Они ждали.

— Туда, — выдохнул Эверард. — Скорей, ради бога! Эту линию прорвут с минуты на минуту.

Воздух обжигал горло, но патрульный упорно бежал к орлам Республики. В голове мелькнуло: ему всегда хотелось, чтобы победил Ганнибал. В холодной и деловитой алчности Рима было что-то отталкивающее. И вот он здесь, пытается спасти будущую Империю. Да, жизнь преподносит и не такие сюрпризы.

Оставалось утешиться тем, что Сципион Африканский был одним из немногих порядочных людей, уцелевших в этой войне.

Крики и лязг надвигались — италийцы откатывались назад. Казалось, людские волны разбиваются о скалу, только двигались не они, а скала — неуклонно, с ревом и криками, с блеском окровавленных мечей…

Эверард побежал. Мимо него промчался вопящий от ужаса легионер. Седой римский ветеран плюнул на землю, расставил пошире ноги и дрался, не отступая ни на шаг, пока его не сразили. Пронзительно трубя, слоны Ганнибала медленно брели вперед. Карфагеняне держали строй, наступая под леденящий душу грохот барабанов.

Вон там, впереди! Эверард увидел группу всадников — римских военачальников. Высоко поднимая значки легионов, они что-то кричали, но из-за грохота битвы их никто не слышал.

Мимо пробежали несколько легионеров. Центурион окликнул патрульных:

— Эй, сюда! Мы им еще покажем, клянусь животом Венеры!

Эверард помотал головой, продолжая бежать. Зарычав, римлянин бросился к нему:

— А ну иди сюда, трусливый…

Парализующий луч оборвал его фразу, и он повалился в грязь. Легионеры обомлели, кто-то заорал, и они бросились врассыпную.

Карфагеняне были уже совсем рядом — окровавленные мечи, сомкнутые щиты.

Перед глазами Эверарда мелькнули синевато-багровый рубец на щеке одного воина, крючковатый нос другого. Зазвенев, от его шлема отлетело копье. Он пригнулся и побежал.

Сражающиеся были совсем рядом. Эверард метнулся было в сторону, но споткнулся о труп и упал. На него тут же свалился римлянин. Ван Саравак выругался и помог товарищу подняться. По его руке полоснул меч.

Невдалеке обреченно бились окруженные люди Сципиона. Эверард остановился, с трудом переводя дыхание, и попытался что-нибудь разглядеть сквозь завесу мелкого дождя. Блеснули мокрые доспехи — сюда скакал галопом отряд римских всадников. Их кони были по шею измазаны грязью. Должно быть, сын, будущий Сципион Африканский, спешил на помощь отцу. От стука копыт дрожала земля.

— Вон там! — закричал ван Саравак, махнув рукой.

Эверард весь подобрался. Струйки дождя стекали со шлема ему на лицо. Отряд карфагенян скакал к тому месту, где шел бой вокруг римских орлов. Во главе скакали двое — высокие, с рублеными лицами — нелдориане! На них были солдатские доспехи, но каждый держал пистолет с длинным узким стволом.

— Туда! — Эверард развернулся и бросился к ним. Кожаные ремни его доспехов заскрипели.

Патрульных заметили, только когда они были уже рядом с карфагенянами. Кто-то из всадников предупреждающе крикнул. Два сумасшедших римлянина! Эверард увидел, как он ухмыльнулся в бороду. Нелдорианин поднял бластер. Эверард бросился на землю. Смертоносный бело-голубой луч прошипел там, где он только что стоял. Ответный выстрел — и африканская лошадь опрокинулась под лязг металла. Ван Саравак, стоя во весь рост, хладнокровно навел парализатор. Импульс, второй, третий, четвертый — и один из нелдориан свалился в грязь!

Вокруг Сципионов рубились люди. Воины нелдориан завопили от ужаса. Действие бластера им, должно быть, продемонстрировали заранее, но эти удары невидимой руки оказались для них полной неожиданностью. Они пустились наутек. Второй бандит кое-как справился со своим конем и поскакал за ними.

Эверард бросился к лошади без седока, крикнув на бегу:

— Пит, займись тем, кого ты сшиб!.. Оттащи его подальше, нам надо его допросить…

Он прыгнул в седло и пустился в погоню за нелдорианином, не успев даже толком осознать, что делает.

Позади него Публий Корнелий Сципион и его сын вырвались из окружения и догнали отступающее римское войско.

Эверард мчался сквозь хаос. Он погонял свою лошадь, но догнать нелдорианина не старался. Как только они отъедут достаточно далеко, спикирует роллер и прикончит бандита.

Это понял и нелдорианин. Он осадил коня и вскинул бластер. Эверард увидел ослепительную вспышку, и его щеку опалило жаром. Мимо! Установив парализатор на широкий луч и стреляя на ходу, он продолжал погоню. Второй заряд бластера угодил его лошади прямо в грудь. Она рухнула на всем скаку, и Эверард вылетел из седла. Но падать он умел: сразу вскочил на ноги и, пошатываясь, бросился к врагу. Парализатор вылетел у него из рук, но подбирать его было некогда… Неважно, это можно сделать и потом — если он останется жив… Широкий луч достиг цели. Расфокусированный, он, конечно, не свалил нелдорианина, но бластер тот выронил, а его конь еле держался на ногах.

Дождь хлестал Эверарда по лицу. Когда он подбежал, нелдорианин спрыгнул на землю и выхватил меч. В ту же секунду вылетел из ножен и клинок Эверарда.

— Как вам угодно, — сказал он на латыни. — Один из нас останется на этом поле.

Над горами поднялась луна, превратив заснеженные склоны в тусклое серебро. Далеко на севере лунный свет отражался от ледника. Где-то выл волк. У себя в пещере пели кроманьонцы, но сюда, на веранду, их пение едва доносилось. Дейрдре стояла на темной веранде и смотрела на горы. Лунный свет ложился на ее блестевшее слезами лицо. Она удивленно посмотрела на подошедших к ней Эверарда с ван Сараваком.

— Вы вернулись? Так скоро? — спросила она. — Но вы же оставили меня здесь только утром…

— Много времени не потребовалось, — ответил ван Саравак, который уже успел выучить под гипнозом древнегреческий.

— Надеюсь… — она попыталась улыбнуться, — надеюсь, вы уже закончили свою работу и сможете теперь отдохнуть.

— Да, закончили, — сказал Эверард.

Несколько минут они стояли рядом, глядя на царство зимы.

— Вы тогда сказали, что я не смогу вернуться домой, — это правда? — грустно спросила Дейрдре.

— Боюсь, что да. Заклинания… — Эверард и ван Саравак встретились взглядами.

Им было разрешено рассказать девушке то, что они сочтут нужным, а также взять ее с собой туда, где, по их мнению, ей будет лучше всего. Ван Саравак утверждал, что лучше всего ей будет на Венере в его столетии, а Эверард слишком устал, чтобы спорить.

Дейрдре глубоко вздохнула:

— Ну что же, — сказала она. — Я не буду всю жизнь лить слезы. Да пошлет Ваал моему народу, там, дома, счастье и благополучие.

— Так оно и будет, — сказал Эверард.

Больше он ничего сделать не мог. Сейчас ему хотелось только одного: спать. Пусть ван Саравак скажет все, что надо сказать, и пусть награда достанется ему.

Эверард кивнул товарищу.

— Пожалуй, я пойду лягу, Пит, — сказал он. — А ты останься.

Венерианин взял девушку за руку. Эверард медленно пошел к себе в комнату.

…И СЛОНОВУЮ КОСТЬ, И ОБЕЗЬЯН, И ПАВЛИНОВ

Когда Соломон note 18 был на вершине славы, а Храм note 19 еще только строился, Мэнс Эверард прибыл в пурпурный город Тир. И почти сразу его жизнь подверглась опасности.

Само по себе это не имело большого значения. Агент Патруля Времени должен быть готов к такому повороту судьбы — особенно если он или она обладает божественным статусом агента-оперативника. Те, кого искал Эверард, могли разрушить весь реально существующий мир, и он прибыл, чтобы помочь спасти его.